![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Сюда взглянуть на бессловесное вступление
Здесь - почитать предисловие
Первая часть рассказа
День придания формы
На третий день мы прилетели к началу. Кузнецы уже встретили нас, раскланиваясь и улыбаясь. Вскоре пошёл снег, японцы переговаривались о холодной погоде. Нас уже нарекли героическими людьми с героическим золотым ребенком – согласитесь, ребёнок это заслужил. Редкие зрители грелись поближе к печке, так что все стали частью процесса. Кудо-сан работал уже сам, выбивая и вытачивая форму клинка, замеряя толщину и корректируя её. Остальные кузнецы помогали, создавая условия – подсыпая уголь, подавая что-то нужное.
Мне уже с расстояния нескольких шагов казалось, что уже вскоре на мече все линии ровнёхонькие, и только на фотографиях я вижу, как оно было вблизи. Острие, хвостовик, грани клинка, спинка, кромка, изгиб, огонь… Постепенно всё вырисовывалось на наших глазах, это была как поэма, как целая жизнь, как бесконечная история. Где-то смутно есть воспоминания о том, что мы отходили, ели, грелись в шатре, даже читали книжку, которую в шатре продавали (и даже два раза) слушали мастера заточки, но кажется… – Кажется, что я видела только как проступают час за часом знакомые, родные линии меча – того, который часть тебя самого, продолжение руки и продолжение души, того, что учит ценить жизнь и беречь людей, проживать каждую минуту и идти вперёд. Видела, как моя душа следует за каждой линией, поёт этим идеальным чертам, стремясь слиться с совершенством. Это просто было время перехода в новый мир, в новый этап.
Насколько же эти линии родные, самой не верится.
Когда Кудо-сан произносит слова о том, что он всегда был влюблён в меч-катану, и поэтому пошёл в обучение, я думаю и думаю о том, что всё это восхищение – моё, его и всех собравшихся – это восхищение самым невероятным на свете орудием убийства. Идеальные линии, созданные для того, чтобы отнимать жизнь. Отнимать со стремительной красотой. В гранях этого оружия жизнь – это просто ярчайшая вспышка, завораживающая и быстротечная, лишь след летящей снежинки.
«Следовать по пути искренности означает жить каждый день так, словно ты уже умер».
Идеальное оружие, чтобы отнимать жизнь …
… чтобы понять полноту каждого мгновения.
... чтобы создать философию меча не-меча.
... чтобы стать хранителем и символом безупречного благородства.
…чтобы быть путём к истине.
После 17 часов работа в кузне закончилась и Кудо-сан приступил к выравниванию линий и поверхности. Он устроил себе рабочее место в шатре, в теплом месте. На улице уже смеркалось, и ощущение домашнести и уютности было прекрасно. Пришёл мастер игры на сякухати. Кузнецы устроились и очень чинно его слушали, а Кудо-сан работал. И всё это вместе было очень прекрасно – живая сякухати, знакомые сосредоточенные лица и пристальные взгляды, следящие за каждым движением, и мы на диванчике.
Мы дождались окончания этого этапа, точно выяснили, когда и что будет происходить в последний день, приготовились не пропустить ничего. Вечер провели в Шоколаднице, поздравляя с днём рождения дорогого друга.
День закалки
Снег и мороз. Осенние листья и зелёная трава - всё заиндевело.
Мороз раскрасил
белым осенние листья,
меч почти готов.
Как-то так. В этот день мы вместе с мечом закалялись в прямом и переносном смысле.
Мы пришли к самому началу, когда работа ещё началась. Нас встретили как «наших героических гостей». Раскланялись с японцами. Мы довольно долго ждали, заглядывали в пустую кузницу, где мастера мне даже выдали импровизированный очаг - угольков в кастрюльке - погреться.
Место для подготовки меча было устроено в шатре, в другом, более холодном и более светлом месте. В большой белой чашке Кудо-сан замешал раствор тёмно-серой глины. Тонкими палочками, выравнивая и поглаживая, он медленно наносил слой глины сначала вдоль острия, затем по середине и по спинке, оставляя свободным лишь кончик хвостовика. Тем временем в кузнице измельчали уголь и подогревали воду.
Обмазывание острия
Обмазывание боковой стороны и спинки
(Ардан играл в нору с пледом на стоящем рядом диване, прыгая и рискуя свалить снимающую камеру и самого мастера).
Глину он подсушил на огне, а затем начался процесс закалки. В этот день за всем происходящим действительно наблюдала небольшая толпа, посетителей заметно прибавилось, и приятно щекотало чувство, что мы-то тут уже свои.
(Ардан наслаждался снегом и ел льдинки).
Сначала шло сосредоточенное прогревание, затем меч был опущен в ванну, затем счищена глина, и далее - нагревание в огне.
После закалки начался долгий процесс обдирки с использованием камней (на одном рабочем месте) и напильников (на другом). Интересное зрелище представляла собой и небольшая толпа – знаете, не каждый день увидишь русских людей, стоящих ровными рядами и очень сосредоточенно, с наполненными смыслом взглядами смотрящих в одну точку. Где сидит мастер и ритмично водит клинком по камню. Час, другой, ещё и ещё. С начала процесса и до завершения нанесения иероглифов на хвостовик он не отвлекался. Всю вторую половину дня играли на сякухати – японский мастер, потом русский. Это точно был другой мир.
Мы ещё несколько раз за день с ними перекинулись словами. Каждому мастеру я подарила по ракушке. Жаль, нельзя было объяснить толком, что это такой вот очень от меня задушевный подарок. Это хоть что-то в ситуации, когда нет хороших сувениров, и негде, и некогда взять. Я же вообще не думала о том, что они со мной будут разговаривать и раскланиваться. Я ещё на этот день и на это место назначила примерку, так это тоже оказалось кстати. Мои инструменты пригодились Такахаси–сану. А от Танака-сана мы получили второго журавлика, зелёного с жёлтым. Когда уже стемнело, и уже всё собрали, Кудо-сан спросил нас, не «пустой ли у Ардана живот», как принято по-японски спрашивать «не голоден ли».
(В этот раз Ардан вошёл в игровой вкус. Мы купили и несколько раз прочли книгу с японской сказкой. Съели не одну «радость жизни в тесте». Играли с тёплым воздухом, устроили нору для росомах со звонками для входа внутрь. В норе завелись белые росомашата и белые котята, забота о них шла полным ходом. Кстати, потом они прицепились к велосипеду в вагонах и поехали с нами домой, а потом сели с нами в поезд и приехали в Петербург. Бегали на улицу, чтобы есть лёд).
Все дни я смотрела на них и думала: вот так люди стали историческими личностями. Сколько бы веков ни прошло, а это место в истории занято ими, и про них будут писать – мастера Масасиге Кудо, Цунэёси Такахаси, Ясутака Ёсида и Саданори Танака первыми выковали японский меч в России.
Мы вышли в зимний холод, под яркие звёзды, к сверкающему снегу в момент, когда больше оставаться было просто уже невозможно.
Здесь - почитать предисловие
Первая часть рассказа
День придания формы
На третий день мы прилетели к началу. Кузнецы уже встретили нас, раскланиваясь и улыбаясь. Вскоре пошёл снег, японцы переговаривались о холодной погоде. Нас уже нарекли героическими людьми с героическим золотым ребенком – согласитесь, ребёнок это заслужил. Редкие зрители грелись поближе к печке, так что все стали частью процесса. Кудо-сан работал уже сам, выбивая и вытачивая форму клинка, замеряя толщину и корректируя её. Остальные кузнецы помогали, создавая условия – подсыпая уголь, подавая что-то нужное.
Мне уже с расстояния нескольких шагов казалось, что уже вскоре на мече все линии ровнёхонькие, и только на фотографиях я вижу, как оно было вблизи. Острие, хвостовик, грани клинка, спинка, кромка, изгиб, огонь… Постепенно всё вырисовывалось на наших глазах, это была как поэма, как целая жизнь, как бесконечная история. Где-то смутно есть воспоминания о том, что мы отходили, ели, грелись в шатре, даже читали книжку, которую в шатре продавали (и даже два раза) слушали мастера заточки, но кажется… – Кажется, что я видела только как проступают час за часом знакомые, родные линии меча – того, который часть тебя самого, продолжение руки и продолжение души, того, что учит ценить жизнь и беречь людей, проживать каждую минуту и идти вперёд. Видела, как моя душа следует за каждой линией, поёт этим идеальным чертам, стремясь слиться с совершенством. Это просто было время перехода в новый мир, в новый этап.
Насколько же эти линии родные, самой не верится.
Когда Кудо-сан произносит слова о том, что он всегда был влюблён в меч-катану, и поэтому пошёл в обучение, я думаю и думаю о том, что всё это восхищение – моё, его и всех собравшихся – это восхищение самым невероятным на свете орудием убийства. Идеальные линии, созданные для того, чтобы отнимать жизнь. Отнимать со стремительной красотой. В гранях этого оружия жизнь – это просто ярчайшая вспышка, завораживающая и быстротечная, лишь след летящей снежинки.
«Следовать по пути искренности означает жить каждый день так, словно ты уже умер».
Идеальное оружие, чтобы отнимать жизнь …
… чтобы понять полноту каждого мгновения.
... чтобы создать философию меча не-меча.
... чтобы стать хранителем и символом безупречного благородства.
…чтобы быть путём к истине.
После 17 часов работа в кузне закончилась и Кудо-сан приступил к выравниванию линий и поверхности. Он устроил себе рабочее место в шатре, в теплом месте. На улице уже смеркалось, и ощущение домашнести и уютности было прекрасно. Пришёл мастер игры на сякухати. Кузнецы устроились и очень чинно его слушали, а Кудо-сан работал. И всё это вместе было очень прекрасно – живая сякухати, знакомые сосредоточенные лица и пристальные взгляды, следящие за каждым движением, и мы на диванчике.
Мы дождались окончания этого этапа, точно выяснили, когда и что будет происходить в последний день, приготовились не пропустить ничего. Вечер провели в Шоколаднице, поздравляя с днём рождения дорогого друга.
День закалки
Снег и мороз. Осенние листья и зелёная трава - всё заиндевело.
Мороз раскрасил
белым осенние листья,
меч почти готов.
Как-то так. В этот день мы вместе с мечом закалялись в прямом и переносном смысле.
Мы пришли к самому началу, когда работа ещё началась. Нас встретили как «наших героических гостей». Раскланялись с японцами. Мы довольно долго ждали, заглядывали в пустую кузницу, где мастера мне даже выдали импровизированный очаг - угольков в кастрюльке - погреться.
Место для подготовки меча было устроено в шатре, в другом, более холодном и более светлом месте. В большой белой чашке Кудо-сан замешал раствор тёмно-серой глины. Тонкими палочками, выравнивая и поглаживая, он медленно наносил слой глины сначала вдоль острия, затем по середине и по спинке, оставляя свободным лишь кончик хвостовика. Тем временем в кузнице измельчали уголь и подогревали воду.
Обмазывание острия
Обмазывание боковой стороны и спинки
(Ардан играл в нору с пледом на стоящем рядом диване, прыгая и рискуя свалить снимающую камеру и самого мастера).
Глину он подсушил на огне, а затем начался процесс закалки. В этот день за всем происходящим действительно наблюдала небольшая толпа, посетителей заметно прибавилось, и приятно щекотало чувство, что мы-то тут уже свои.
(Ардан наслаждался снегом и ел льдинки).
Сначала шло сосредоточенное прогревание, затем меч был опущен в ванну, затем счищена глина, и далее - нагревание в огне.
После закалки начался долгий процесс обдирки с использованием камней (на одном рабочем месте) и напильников (на другом). Интересное зрелище представляла собой и небольшая толпа – знаете, не каждый день увидишь русских людей, стоящих ровными рядами и очень сосредоточенно, с наполненными смыслом взглядами смотрящих в одну точку. Где сидит мастер и ритмично водит клинком по камню. Час, другой, ещё и ещё. С начала процесса и до завершения нанесения иероглифов на хвостовик он не отвлекался. Всю вторую половину дня играли на сякухати – японский мастер, потом русский. Это точно был другой мир.
Мы ещё несколько раз за день с ними перекинулись словами. Каждому мастеру я подарила по ракушке. Жаль, нельзя было объяснить толком, что это такой вот очень от меня задушевный подарок. Это хоть что-то в ситуации, когда нет хороших сувениров, и негде, и некогда взять. Я же вообще не думала о том, что они со мной будут разговаривать и раскланиваться. Я ещё на этот день и на это место назначила примерку, так это тоже оказалось кстати. Мои инструменты пригодились Такахаси–сану. А от Танака-сана мы получили второго журавлика, зелёного с жёлтым. Когда уже стемнело, и уже всё собрали, Кудо-сан спросил нас, не «пустой ли у Ардана живот», как принято по-японски спрашивать «не голоден ли».
(В этот раз Ардан вошёл в игровой вкус. Мы купили и несколько раз прочли книгу с японской сказкой. Съели не одну «радость жизни в тесте». Играли с тёплым воздухом, устроили нору для росомах со звонками для входа внутрь. В норе завелись белые росомашата и белые котята, забота о них шла полным ходом. Кстати, потом они прицепились к велосипеду в вагонах и поехали с нами домой, а потом сели с нами в поезд и приехали в Петербург. Бегали на улицу, чтобы есть лёд).
Все дни я смотрела на них и думала: вот так люди стали историческими личностями. Сколько бы веков ни прошло, а это место в истории занято ими, и про них будут писать – мастера Масасиге Кудо, Цунэёси Такахаси, Ясутака Ёсида и Саданори Танака первыми выковали японский меч в России.
Мы вышли в зимний холод, под яркие звёзды, к сверкающему снегу в момент, когда больше оставаться было просто уже невозможно.
